— Мы, — просияла Анна. — Мы вчетвером.

— А кто четвертый? — нахмурилась Элоиза.

Вот ведь! Скроешься тут от людей, ага.

— Варфоломей, кто ж ещё! На самом деле, идея была его, потом Лодовико придумал, как, а потом мы просто всё воплотили.

— Еще и Варфоломею спасибо сказать? — Элоиза не знала уже, злиться ей или смеяться.

— Скажи, он порадуется. Но ты говоришь, что без антуража тоже неплохо — так вы встречаетесь? Вы встречаетесь и шифруетесь от всех? — до Анны наконец-то дошло.

— Именно, — сверкнула глазами Элоиза. — И я буду очень признательна, если по дому не будет ходить никаких слухов. Если бы мы не работали здесь же оба — другое дело. Я не хочу, чтобы мои сотрудники строили догадки о подробностях моей жизни, или чтобы его сотрудники прикидывали, что именно мы способны делать в постели!

— А ты думаешь, что никто не строит догадок и не прикидывает? — рассмеялась Анна. — У тебя в доме с прошлой осени статус «девушка Марни», и всё, что люди видят, они легко вписывают в эту концепцию.

— Да, Карло меня однажды просветил. В общем, во дворце мы вместе не спим. И точка. И мне будет проще, если я буду знать, что сделала всё, чтобы уберечь нас от сплетен. И не только от сплетен. Ничего не буду говорить, всё очень сложно, но чем меньше люди знают, тем лучше.

— Поняла. Дело ваше, хотите — скрывайтесь дальше.

— Хотим, — серьёзно сказала Элоиза. — В первую очередь, хочу я, и это важно, в самом деле важно. Но спасибо тебе, и всем вам, вчера было здорово. Кто, кстати, занимался оформлением спальни?

— Я, кто ж ещё, — пожала плечами Анна.

— Где столько старинных подсвечников нашла?

— У Варфоломея в хранилище, — фыркнула Анна. — И вазы там же. Чего смеёшься? Видишь — всё для вас!

Занимательную беседу прервал стук в дверь. На пороге оказался монсеньор собственной персоной.

— Элоиза, вы хотите посмотреть первые результаты вчерашнего безумия? — спросил он.

Кажется, хотел обнять её, но увидел Анну и сдержался.

— Добрый вечер, монсеньор, — кивнула Анна. — Я тоже хочу посмотреть.

— Идемте к Лодовико.

В комнатах Лодовико они прошли через гостиную в кабинет, где, видимо, тот и занимался обработкой отснятых материалов. Большой монитор, фототехника на полке, и много-много фотографий по стенам. Элоиза завертела головой, пытаясь рассмотреть, но Себастьен потянул её к монитору, у которого сидел хозяин, а через плечо ему заглядывал Карло.

— Добрый вечер, донна Элоиза, — кивнул ей Лодовико. — Как ваши дела?

— Всё отлично, спасибо. И, кстати, спасибо за вчерашний вечер, — она улыбнулась им всем.

— Донна Эла, сделать что-нибудь для вас — уже само по себе удовольствие, — улыбнулся Карло и поцеловал ей руку.

Элоиза же обняла и расцеловала сначала его, а потом и Лодовико. Карло вытаращил глаза от изумления, а Лодовико вдруг улыбнулся и расцеловал её в ответ.

— Ладно, смотрите, я тут десяток выбрал, остальное потом.

Что? Это — она? Эти полуоткрытые губы, эта волна волос — её? Эта сила в каждом движении и этот слегка безумный взгляд — тоже её? Себастьена она, прямо сказать, видит со стороны, а себя-то — нет!

На трёх фотографиях они были вместе. Целовались только на одной из них, а на двух других даже не касались друг друга, на одной вообще смотрели в разные стороны, но…

Конечно же, любой, кто увидит хоть один из этих кадров, ни на минуту не усомнится в том, что они любовники.

— Дон Лодовико, вы волшебник. Но это нельзя никому показывать! Вообще. Совсем. Никогда.

— Донна Элоиза, как скажете. На самом деле, большинство кадров не столь откровенны. Просто я их еще не обрабатывал.

— Поверю вам, и будем ждать остальных.

— Быстро не обещаю.

— Мы и не торопим, — сказал Себастьен. — А сейчас давайте пить за художника и за его прекрасную модель.

6.15 О несомненной пользе люстр во время неприятных разговоров

Третья неделя. Понедельник

Утром за завтраком встретилась только Анна, а в телефоне сначала появилось сообщение с разными эмоциональными и ласковыми словами, а потом следом — информация о том, что её ждут в десять часов в кабинете кардинала.

Она уже вышла из обеденной залы и отправилась к себе, когда из-за угла навстречу ей вывернул Лоренцо Куарта.

— Доброе утро, госпожа де Шатийон!

— Доброе утро, господин Куарта.

— Мне снова повезло! Я повстречал вас утром, значит, весь мой день будет удачным, — улыбнулся он.

— Рада за вас, — иронически произнесла она.

— Тогда к делу, — он вдруг мгновенно стал серьёзным. — Будьте сегодня осторожны, пожалуйста.

— Почему это? — подняла она бровь.

— Потому что в мире есть неприятные люди, которые вас очень не любят, — ответил он.

— Это для меня не новость, поверьте.

— Но сейчас эти люди достаточно близко к вам! Будет правильно, если вы попросите ваших друзей из службы безопасности присмотреть за вами сегодня. Мало ли что.

— Что может быть сегодня? — она впилась в него взглядом, натолкнулась на щит, и тут же её окликнула София.

— Просто будьте осторожны, и всё, — он улыбнулся и прошёл мимо неё.

В приёмной кардинала д’Эпиналя Элоизу приветствовал отец Варфоломей.

— Доброе утро, госпожа де Шатийон. Как ваши дела?

— Доброе утро. Всё отлично, и я слышала, вы тоже приложили к этому руку? — улыбнулась она.

— Это громко сказано, я просто направил кое-чьи мысли в нужном направлении, — усмехнулся Варфоломей.

— Тем не менее, спасибо. Это было… очень вдохновляюще.

— Благодарю вас, Элоиза. Мне приятно, что я кого-то на что-то вдохновил, — подмигнул Варфоломей. — Проходите, вас ждут. Я встречу остальных и присоединюсь.

Элоиза вошла в кабинет, приветствовала Шарля, Бернара, Анну, юристов и кардинала Сторчио. Села на своё обычное место.

— Эла, скажи, а что от тебя хочет этот, ну как его, Скорпион разрисованный? — спросила уже сидящая София.

— Эла? Я чего-то не знаю? — повернулась к ней Анна, а глаза у неё были в тот момент размером с самую большую монету из музейной коллекции.

— Сдаётся мне, он вроде нашего господина Каэтани, и если не потреплется с кем-нибудь с утра, то у него и весь день потом не задастся, — Элоиза постаралась вложить в ответ как можно больше яда.

Вот ещё не хватало — будут тут всякие пришлые подавать повод для сплетен о ней! Если люди хотят сплетничать — пусть сплетничают про монсеньора герцога, в конце концов. Это, оказывается, уже привычно и ни для кого не новость. В отличие от дона Скорпионе.

Тем временем на пороге появились сам монсеньор, с ним оба заместителя — Лодовико и Гаэтано Манфреди, за ними вошел Варфоломей и закрыл за собой дверь. Поскольку кардинал Сторчио опять сидел на чужом месте (а ему здесь любое место будет чужим, подумалось Элоизе), то служба безопасности вновь устроилась за спинами дам.

— Доброе утро, дамы, — Себастьен приветствовал их и сел.

— Располагайтесь, монсеньор, — Элоиза хотела просто и вежливо кивнуть, но встретилась с ним взглядом и непроизвольно улыбнулась.

Получила ответную улыбку и мгновенно отвернулась к столу — вот еще, не хватало только начать любезничать посреди именно этого совещания.

— Дамы и господа, — начал Шарль, — всем известно, что проверка, инициированная его высокопреосвященством Сторчио, подходит к концу, завтра её последний день. Я сегодня собрал всех вас здесь для того, чтобы сделать заявление.

Сторчио нахмурился.

— Ваше высокопреосвященство? Что вы хотите сказать?

— Сейчас. Итак, ваше высокопреосвященство, я официально заявляю следующее: если в итоговой справке будет хоть одно замечание, то я буду вынужден предать огласке все те методы, которыми проводилась означенная проверка. В моём распоряжении имеются разные доказательства — и видеозаписи, и улики — которые, признаюсь, способны поставить под сомнение любые выводы. В названном случае они будут немедленно опубликованы.