А когда родился сын — то к её услугам было множество нянек и помощников. Ей, по сути, не приходилось уделять ребенку слишком много времени. Она и продолжала жить, как жила, и общаться с приятелями моей сестрицы Анджелины, которая, как оказалось, Корнелия.

А когда родилась дочь, то нам оказалось вместе совсем неуютно. Челия после школы никогда ничему не училась, считала, что красива, и этого достаточно. Нет, она в самом деле была красива, и много времени и сил тратила на поддержание своей красоты, но почему-то результат мне чем дальше, тем меньше нравился. Книг она не читала совсем, мнения о фильмах у нас никогда не совпадали, ходить с ней, скажем, в оперу мне бы и в голову не пришло. С путешествиями тоже не сложилось. События моей жизни ей были так же не интересны, как мне её беды и заботы, исключая вопросы, связанные с детьми. Но по поводу детей я общался главным образом с моей матерью, она знала о них и их нуждах намного больше, чем родная мать этих детей. А когда начались пьянки и наркотики, вообще говорить стало не о чем.

Оказалось, что она сначала пробовала подобным образом развлекаться в компании Анджелины, а потом нашла себе каких-то других друзей, на форуме в интернете. Я бы и не знал ничего, но однажды вернулся домой без предупреждения и дома супругу не обнаружил. Мать уже махнула на неё рукой — внешние приличия соблюдаются, и ладно. А тут уже не до внешних приличий — хозяин домой вернулся, а жены-то и нет, и оказалось, что даже Анджелина не в курсе, где она есть. Какое-то время они искали приключений вместе, но постепенно Челия стала уходить одна, и просила Анджелину говорить, что ночует у подруги. И это был тот самый случай ночевки у подруги, что за подруга — никто не знал, телефон не отвечал, дома отсутствовала вторые сутки. Нашли, конечно, мне пришлось подсуетиться. Поместили в клинику.

Я не собирался караулить её у дверей палаты, и уехал, и уже через неделю она сбежала из клиники. Я вернулся, мы общими усилиями её туда возвратили. Когда это случилось в третий раз, я махнул рукой. Я был зол на Челию, на мать, которая мне её сосватала, на детей, которые вообще не при чем, но которых теперь следовало принимать в расчет. Хотя, на самом деле, злиться нужно было только на меня самого — это было моё решение, вообще-то. Челия была вовсе не первой симпатичной приятельницей моей сестры, с которой у меня случился роман, остальные увлечения не закончились ничем, и это могло оставаться таким же. Но она реально нравилась моей матери, наверное, мать думала, что она будет скромна, послушна, не станет претендовать на её, матери, место, власть и светские обязанности. Так и было, конечно, но лучше бы ей оставаться в своём доме, в своей среде и замуж выходить за похожего на неё человека. Денег было бы поменьше, конечно, но возможно, она сейчас была бы жива.

То есть, я махнул рукой и отступился. Сказал, что понимаю — развод даст слишком много пищи для слухов и сплетен, да и детей делить нечего, поэтому пусть остаётся герцогиней Савелли, но я не желаю ничего знать о ней.

А потом вскоре всё закончилось.

Мне позвонила мать, она сказала, что Челии нет дома уже неделю, Анджелина от всего отпирается и говорит, что ничего не знает, детям они уже устали говорить, что мама уехала и вернется. Пусть я приеду и уже разберусь в том, что происходит. Мы приехали втроём.

— С Лодовико и Карло?

— Да. Моя интуиция не чета вашей, но предчувствие было отвратительное, игнорировать было никак нельзя. Принялись за поиски. Карло сел в сеть, Лодовико стал искать своими придонными путями. Нашли через сутки. Мертвую. Вскрытие установило передозировку всякой дряни, алкоголь, и необратимые уже изменения нервной системы.

Детям сказали — «уехала по делам, тяжело заболела в пути и умерла». Дочери было в тот момент два года, сыну шесть.

В общем, наш брак был большой ошибкой. Получается, я основательно испортил жизнь себе и детям, ну и ей, фактически, тоже.

— Постойте, а разве она не была взрослой самостоятельной женщиной? Нет, понимаю, что по факту не была, а что мешало ей таковой стать? Возможности ведь были!

— Были, да. Я не раз предлагал ей поучиться чему-нибудь, именно для того, чтобы её хоть чем-нибудь занять. Но ей не хотелось учиться. Я пытался предложить ей разное, чем можно заниматься, когда я в отъезде — ну хотя бы какой благотворительностью, как мать, или светиться на публичных светских мероприятиях, как сестра, но и это её не интересовало. И я осознал, что хорошо уже не будет, как раз десять лет назад, когда Джиневра была совсем крошкой. И если бы я вдруг стал встречаться с красавицей моего круга, во всех смыслах ослепительной — честно не знаю, что бы в итоге было. Тоже ничего хорошего, наверное. Поэтому хорошо, что всё идёт, как идёт. Я свободен, вы свободны… Простите меня за этот монолог, Элоиза. Не принимайте мои беды близко к сердцу, пожалуйста.

Она одной рукой обняла его за плечи, а второй взяла его руку.

— Себастьен, мы ведь с вами некоторым образом друзья?

— Надеюсь, что так, — улыбнулся он.

— Тогда о чем разговор вообще? Для чего нужны друзья, если не для того, чтобы время от времени выслушивать от нас подобные монологи?

— Вы хотите сказать, что тоже что-нибудь мне расскажете?

— Это не исключено, — улыбнулась она. — Вы думаете, мне не случалось совершать поступков, о которых я потом жалела?

— Да, я именно так и думаю, — кивнул он. — Вы представляетесь мне человеком рассудительным и упорядоченным, такие опасных глупостей и ошибок не совершают.

— На самом деле, было и одно, и другое, — пожала плечами она, глядя на воду.

— Да ладно, я не верю, — он смотрел так, что было видно — в самом деле не верит.

— Хорошо, давайте, расскажу про ошибку. Хотя, конечно, это нужно называть не ошибкой вовсе, потому что я знала — подобным образом поступать не следует, однако поступила.

— Вы нарушили закон? — удивился он.

— Нет, это нельзя называть нарушением закона в юридическом смысле слова. В моральном — можно. В том плане, что не делай людям зла, и оно к тебе не вернётся.

— Не представляю, о чём вы.

— Ещё бы вы представляли! Ладно, слушайте. Я училась на втором курсе в первый раз.

— И лет вам было немного? — усмехнулся он.

— Чуть больше, чем восемнадцать.

— У вас нет случайно вашего фото тех времен?

— Наверное, где-то есть. Нужно спросить Марго, это она собирала все фотографии.

— Покажете?

— В обмен, — она хитро глянула на него.

— На что? — не понял он.

— На аналогичное фото от вас, конечно, — рассмеялась она.

— У генерала где-нибудь могут быть мои формальные фото.

— Вы не поверите, но именно там же могут быть и мои.

— Знаете, я сейчас вспоминаю… На его рабочем столе всегда стояла фотография в рамке — вся ваша семья. Госпожа герцогиня, сыновья, и две девушки там тоже были, рыженькая и черненькая. Я теперь понимаю, что черненькая — это вы, но не помню никаких подробностей. Мы все видели эту фотографию, но никогда не рассматривали её подробно.

— У меня есть это фото в отсканированном виде.

— Рассмотрим, как вернёмся?

— Можно, — улыбнулась она.

— Вот и хорошо. А сейчас рассказывайте, пожалуйста, — он обхватил её за плечи и поцеловал в макушку.

Она задумалась на мгновение… Что ж, начала — придётся продолжить. Другое дело, что эту историю из всех живущих знала полностью только Линн… Марго — и то только отчасти. Ладно, если после этой истории Себастьен не разочаруется в ней, значит…

Да ничего это не значит.

Но ей с ним настолько хорошо, что…

Наверное, будет правильно рассказать. Пусть знает, какова она на самом деле.

6.20 И о приворотах

Всё ещё вечер субботы третьей недели

— Я училась на втором курсе, и однажды мы университетской компанией праздновали день рождения однокурсницы. Она позвала не только приятелей из университета, но и разных других тоже, и еще родственников — девушка была весьма общительная. И среди гостей был её какой-то дальний кузен. Вот совсем не знаю, чем он мне тогда глянулся. Старше меня лет на десять, не то, чтобы красавец, пытался быть писателем, завершал роман. Про низменные проявления человеческой природы. Выглядел таким экспертом, вальяжным, важным, знающим, которому мелкая пигалица на один зуб. А я тогда была, конечно, та самая мелкая пигалица, но знаете, такая — захотела, получила. Точка. Он был совсем не против, чтобы его… получили. Мы провели неплохую ночь, пару лет спустя я уже понимала, что — ничего особенного, бывало и лучше, но в тот момент я влюбилась. Как может влюбиться не знающая отказов от парней восемнадцатилетняя девчонка. А для него наша встреча оказалась всего лишь эпизодом в насыщенной женщинами жизни. Мы после того ещё пару раз встретились, а потом он начал меня избегать. Времени нет, нужно работать, семейные дела, всё такое. Я огорчилась. Нет, не так. Я безумно разозлилась — как это, такую прекрасную меня и не полюбить безумно вот прямо сейчас? — рассмеялась Элоиза.